Вторая группа правовых систем исходит из начала единства наследственной массы и подчиняет наследственные отношения закону гражданства или местожительства наследодателя на момент смерти. Этого принципа придерживаются Австрия (§ 28 Федерального закона о международном частном праве 1978 г.), Алжир (ст. 16 ГК), Бразилия (ст. 10 Вводного закона к Гражданскому кодексу 1942 г.), Буркина-Фасо (ст. 1043 Кодекса о лицах и семье 1989 г.), Венгрия (§ 36 Указа о международном частном праве 1979 г.), Венесуэла (ст. 34 Закона о международном частном праве 1998 г.), Германия (ст. 25 Вводного закона к Германскому гражданскому уложению 1986 г.), Греция (ст. 28 ГК 1940 г.), Грузия (ст. 55 Закона о международном частном праве 1998 г.), Египет (ст. 17 ГК 1948 г.), Италия (ст. 46 Закона "Реформа итальянской системы международного частного права" 1995 г.), Куба (ст. 15 ГК 1987 г.), Литва (ст. 621 ГК 1964 г.), Лихтенштейн (ст. 29 Закона о международном частном праве 1996 г.), Макао (ст. 59 ГК 1999 г.), Монголия (ст. 436 ГК 1994 г.), ОАЭ (ст. 17 Закона о гражданских сделках 1985 г.), Перу (ст. 2100 ГК 1984 г.), Польша (ст. 34 Закона о международном частном праве 1965 г.), Португалия (ст. 62 ГК 1966 г.), Чехия (§ 17 Закона о международном частном праве и процессе), Югославия (ст. 30 Закона о разрешении коллизий законов с правилами других стран 1982 г.), Южная Корея (ст. 26 Закона о коллизиях законов 1962 г.), Япония (ст. 26 Закона о применении законов 1898 г.), государства - участники Конвенции, содержащей Кодекс Бустаманте (ст. 144 Кодекса).
С учетом существования этих двух систем и принципа, лежащего в основе первой из них, в специальной литературе по международному частному праву иногда встречается категория "расщепления наследственного статута", "расщепления коллизионной привязки" <22>. Поскольку данное понятие наиболее употребимо именно в рамках регулирования международных наследственных отношений, представляется важным выявить, насколько бытующие в отечественной доктрине представления о "расщеплении" соответствуют принципиальным постулатам учения о коллизиях законов в МЧП и фундаментальным основам коллизионного права. В свете этого необходимо проанализировать, имеет ли место указанное явление в сфере коллизионно-правового регулирования наследственных отношений, особенно в тех странах, которые используют первую из указанных выше систем - систему раздельности наследственной массы.
--------------------------------
<22> См.: Постатейный научно-практический комментарий части третьей Гражданского кодекса РФ / Под общ. ред. А.М. Эрделевского. Библиотечка РГ. М., 2001; Виноградова Р.И., Дмитриева Г.К., Репин В.С. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей. С. 399; Звеков В.П. Международное частное право. С. 500; Толстых В.Л. Коллизионное регулирование в международном частном праве. М., Спарк, 2002. С. 199; Международное частное право. Учебник / Под ред. Г.К. Дмитриевой. С. 528; Международное частное право: Учебник для вузов. М., 2000. С. 419; Кох Х., Магнус У., Винклер фон Моренфельс П. Международное частное право и сравнительное правоведение / Пер. с нем. д-ра наук Ю.М. Юмашева. М.: Международные отношения, 2003. С. 119 - 120.
Понятие "расщепления" в международном частном праве. В мировой науке международного частного права понятие "расщепления" (англ. splitting, scission; нем. Spaltung, Zersplitterung; франц. depecage) характеризуется различиями в подходах к определению его содержания.
В частности, немецкий автор Г. Кегель пишет, что "расщепление права" (Rechtsspaltung) имеет место в том случае, "если в зарубежном государстве, право которого подлежит применению, действует различное право". При этом расщепляться могут как материальные правовые нормы, так и коллизионные <23>. Примером первого вида расщепления может служить право Франции периода Первой мировой войны, когда на территории Эльзаса и Лотарингии действующим актом было Германское гражданское уложение, в то время как на остальной территории действовал Кодекс Наполеона. Этот вид "расщепления" может быть представлен и правовой системой США, где каждый штат имеет собственное не только материальное, но и коллизионное право.
--------------------------------
<23> См.: Kegel G. Internationales Privatrecht. Munchen, 1971. S. 154.
Упомянутый автор указывает, что наиболее часто различное право действует в отношении отдельных частей государственной территории или различных групп лиц, являющихся гражданами данного государства, равно как и разных периодов времени. В данном случае, по сути, речь идет о так называемых межобластных (интерлокальных), интерперсональных и интертемпоральных коллизиях в МЧП. При этом следует отметить, что такие коллизии, осложняющие процесс отыскания статута частного отношения, в том числе такового наследственного, имеют место и в современной нормотворческой и правоприменительной практике.
Примером может служить регулирование, закрепленное в индийском Акте о наследовании 1925 г., сохранившем свое действие до настоящего времени. Как отмечает индийский ученый Р.С. Чаван, указанный Закон ставит выбор права, применимого к наследованию, в зависимость от нескольких факторов, в числе которых принадлежность наследодателя к индуистам, мусульманам, сикхам, буддистам, джайнистам или к представителям иной конфессии <24>.
--------------------------------
<24> См.: Chavan R.S. Indian Private International Law. New Delhi, 1982. P. 168.
Иными словами, под "расщеплением права" в том смысле, в котором высказывался Г. Кегель, необходимо понимать, как правило, случаи отыскания компетентного правопорядка в условиях существования в одном государстве множественности территориальных или действующих по разному кругу лиц правовых систем. Однако понятно, что статут соответствующего общественного отношения, будучи в конечном итоге найденным, подлежит применению к его существу как целому (за теми редкими, возможно, исключениями, когда необходимо особо выделить какие-то специфические его элементы).
А. Юнкер понимает под "расщеплением" (depecage) коллизионное прикрепление такого вопроса, который касается какой-либо части некоего широкого правоотношения, которая может быть отделена от последнего и подчинена отдельному статуту (например, форма сделки по отношению к ее существу) <25>. Аналогичным образом высказываются английские авторы Дж. Чешир и П. Норт, говоря, например, о действительности брака как основной проблеме, распадающейся на действительность по существу и таковую в отношении формы брака <26>.
--------------------------------
<25> См.: Iunker A. Op. cit. S. 220.
<26> См.: Cheshire G., North P. Private International Law. L., 1987. P. 56.
Представляется, однако, что в данном случае не идет речь о "расщеплении статута", равно как и о "расщеплении" вообще, поскольку вопросы формальной и материальной действительности юридических действий издавна составляют объекты регулирования различных коллизионных норм и, следовательно, имеют абсолютно самостоятельные статуты. Иллюстрацией в этом плане может служить, например, коллизионно-правовая регламентация наследования по завещанию в отечественном праве, когда действительность завещательного распоряжения, по существу, отнесена к статуту наследования (п. 1 ст. 1224 ГК), а в отношении его действительности с точки зрения формы законодатель объявил компетентным право страны, на территории которой завещатель имел место жительства на момент совершения завещательного распоряжения или акта его отмены (п. 2 ст. 1224).
Кроме того, отдельные отношения могут подпадать под действие как общих, так и специальных коллизионных норм. В качестве такого примера можно сослаться вновь на положения Модельного ГК для стран СНГ, которые, с одной стороны, подчиняют дееспособность физического лица его личному закону (п. 1 ст. 1205), а с другой - регулируют способность лица к составлению и отмене завещания правом страны, на территории которой завещатель имел место жительства на момент совершения завещательного распоряжения или акта его отмены (п. 2 ст. 1235). В данном случае норма ст. 1205 выступает в качестве общего правила, а предписания ст. 1235 выступают в качестве специальных. Здесь также имеют место два самостоятельных статута, так как объемы соответствующих коллизионных норм не одинаковы, равно как и их привязки.
Проблема "расщепления" наиболее часто рассматривается в МЧП применительно к анализу проблем отыскания обязательственного статута. При этом под "расщеплением" понимают, как правило, вообще возможность для контрагентов подчинить свои обязательства по контракту нескольким правопорядкам <27>. Такого взгляда придерживаются И.С. Зыкин <28>, В.Л. Толстых <29>, В.П. Звеков <30>, А. Эренцвейг <31>, Э. Яйме <32>.
--------------------------------
<27> См.: Лунц Л.А. Указ. соч. С. 485.
КонсультантПлюс: примечание.
Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации (под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2002.
<28> См.: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова. С. 425.
<29> См.: Толстых В.Л. Указ. соч. С. 52; Он же. Международное частное право: коллизионное регулирование. СПб.: Изд-во Р. Асланова "Юридический центр Пресс", 2004. С. 126.
<30> См.: Звеков В.П. Международное частное право. С. 385.
<31> См.: Ehrenzweig A. Private International Law. 1967. P. 119.
<32> См.: Jaime E. Betrachtungen zur "depecage" im internationalen Privatrecht // Festschrift fur Gerhard Kegel zum 75. Geburtstag 26. Juni 1987. herausgegeben von H.-J. Musielak, K. Schurig. Verlag W. Kohlhammer. Stuttgart, Berlin, Koln, Mainz, 1987. S. 253 - 268. См. сноску 21 и указанную там литературу.
Дело в том, что в ряде современных кодификаций МЧП содержится норма, в соответствии с которой стороны контракта, выбирая применимое к своим отношениям право, могут осуществить такой выбор как для договора в целом, так и для отдельных его частей. Такие предписания содержатся, например, во Вводном законе к ГГУ в редакции 1986 г. (п. 1 ст. 27), Указе Президиума ВНР о международном частном праве 1979 г. (ст. 30), Гражданском кодексе Российской Федерации (п. 4 ст. 1210) и др. Как отмечают отечественные исследователи, комментируя указанного рода законоположение, данная новелла рассчитана прежде всего на те случаи, когда в договорных отношениях достаточно отчетливо можно выделить обособленные элементы, относящиеся, например, к различным типам договоров внутри единого комплекса отношений сторон. Представляется, что в данном случае вообще не может идти речи о "расщеплении" в аспекте коллизионного права, а лишь о пределах действия автономии воли сторон: "стороны МОГУТ ВЫБРАТЬ (выделено мной. - М.А.) право как для договора в целом, так и для отдельных его частей".
Как видно, ни один из упомянутых подходов к "расщеплению", формулируемых отечественными и зарубежными авторами, не имеет места в сфере коллизионно-правового регулирования наследственных отношений. Следовательно, приходится признать, что ни отечественная, ни зарубежная доктрина не приводят достаточно фундированных аргументов для объяснения сути явления, именуемого "расщеплением наследственного статута", хотя, как уже указано выше, в отечественных публикациях данный термин употребляется достаточно широко именно в связи с коллизионными правилами о наследовании, причем без каких-либо оговорок и уточнений.
Вследствие этого установление того, что на самом деле имеет место при использовании первой из указанных выше систем - системы раздельности наследственной массы, и выявление юридического содержания понятия "расщепление статута" в области правового регулирования международных наследственных отношений приобретают первостепенное научное значение.
Как уже указывалось выше, исходным принципом рассматриваемой системы является разделение наследственного имущества на две части - движимое и недвижимое. Для каждой из этих частей используется своя, самостоятельная коллизионная привязка: гражданство или место жительства наследодателя для движимостей и место нахождения имущества - для недвижимостей. Таким образом, каждый из компонентов наследства подчиняется отдельному, "своему" правопорядку с точки зрения используемых формул прикрепления. Из приведенного со всей необходимостью следует, что речь здесь идет не о "расщеплении" статута наследования как таковом, т.е. разделении некоего компетентного правопорядка на отдельные части, а, напротив, о двух самостоятельных статутах, регулирующих разные отношения: в одном случае наследственные отношения по поводу движимостей, в другом - подобного же рода отношения, но касающиеся недвижимых вещей <33>. На практике они могут совпадать (если недвижимость расположена на территории государства, гражданином или домицилированным лицом которого является наследодатель на момент своей смерти), но могут и различаться (если в составе наследства имеется недвижимость, расположенная в государстве, ином, нежели таковое гражданства или домицилия наследодателя на момент смерти последнего).
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Учебник М.М. Богуславского "Международное частное право" включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2005 (издание пятое, переработанное и дополненное).
КонсультантПлюс: примечание.
Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации (под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2002.
<33> См.: Лунц Л.А. Коллизионные вопросы наследования в советском праве // Очерки международного частного права. М.: Издательство ИМО, 1963. С. 103 - 111; Богуславский М.М. Указ. соч. С. 448; Международное частное право: Учебник / Отв. ред. Н.И. Марышева. С. 445; Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова. С. 485.
Таким образом, данная система коллизионно-правового регулирования наследственных отношений не может квалифицироваться в качестве иллюстрации явления коллизионно-правового "расщепления" в МЧП. Более оправданным представляется рассматривать ее как комбинацию (сочетание) общих и специальных коллизионных норм о наследовании. С учетом сказанного можно квалифицировать рассматриваемую систему как генерирующую явление множественности наследственных статутов, или полистатутности наследования. На это в свое обращал внимание Л.А. Лунц, отмечая, что в данном случае речь должна идти о различных режимах наследования в одном и том же имуществе <34>.
--------------------------------
<34> См.: Лунц Л.А. Курс международного частного права. С. 238.
Вместе с тем было бы ошибкой утверждать, что "расщепление" вообще не может иметь места при регламентации международных наследственных отношений. Дело в том, что в коллизионном праве имеют место случаи, когда прикрепление единого объема коллизионной нормы для целей регулирования к праву соответствующей страны осуществляется с помощью такой коллизионной формулы, которая приводит в действие одновременно несколько правопорядков, претендующих на регулирование отношений, указанных в объеме данной нормы. В данном случае можно говорить в собственном смысле слова именно о расщеплении статута частного отношения, так как в привязке такой коллизионной нормы имманентно присутствует возможность подчинения отношения сразу нескольким национальным правовым системам.
Применительно к отношениям по наследованию такая ситуация может иметь место именно при использовании системы разделения наследственной массы. На это обстоятельство обращали внимание И.С. Перетерский и С.Б. Крылов, указывая, что "если отдельные недвижимости расположены в нескольких государствах, то имеется столько различных наследований, иногда сильно отличающихся одно от другого в отношении круга наследников и т.п., сколько недвижимостей" <35>. Аналогичную ситуацию в сфере обязательственного права рассматривал Л.А. Лунц, отмечая, что расщепление коллизионной привязки имеет место тогда, когда права и обязанности сторон контракта подчинены закону места исполнения обязательства <36>.
--------------------------------
<35> Перетерский И.С., Крылов С.Б. Международное частное право. М., 1940. С. 166.
<36> См.: Лунц Л.А. Указ. соч. С. 487 - 488.
Принципы определения наследственного статута в праве РФ. Прежде чем перейти к рассмотрению особенностей нового российского регулирования в области наследования, которые могут обусловливать обращение к средствам коллизионного права, представляется целесообразным обратить внимание на некоторые общие положения принципиального характера, свойственные национально-правовой регламентации наследственных отношений в нашей стране.
С 1 марта 2002 г. была введена в действие третья часть ГК РФ, содержащая в себе два раздела - "Наследственное право" и "Международное частное право". Материально-правовое регулирование отношений по наследованию претерпело в отечественном праве существенные изменения как по объему, так и по содержанию. Количество статей увеличилось более чем вдвое: раздел VII Гражданского кодекса РСФСР 1964 г. насчитывал всего 35 статей, в ныне действующем разделе V ГК присутствует уже 76 статей. Кроме того, нормы внутри данного раздела подверглись систематизации, в результате чего они сгруппированы по главам - "Общие положения о наследовании", "Наследование по завещанию", "Наследование по закону", "Приобретение наследства", "Наследование отдельных видов имущества".
В литературе отмечается, что новая регламентация наследственных отношений следует в общем русле принципов частного права, установленных в ГК РФ <37>. Углубление частноправовых начал в новом наследственном праве России осуществлено с помощью обращения к различным правовым средствам. Среди них прежде всего надо отметить закрепление свободы завещания в качестве принципа частного права вообще и гражданского права в том числе. В ГК РФ можно выделить несколько аспектов свободы завещания: 1) завещание составляется лицом по своему усмотрению, что корреспондирует общему правилу об осуществлении гражданских прав своей волей и в своем интересе (ст. 1 ГК). Решения, касающиеся самого акта завещания как такового и содержания завещательных распоряжений, должны приниматься завещателем самостоятельно и независимо. При этом он не обязан сообщать кому-либо о совершении, изменении или отмене завещания, равно как и о его содержании; 2) имущество может быть завещано любым лицам - гражданам РФ, иностранным гражданам и лицам без гражданства, которые живы на момент открытия наследства и могут быть признаны наследниками (указанная категория лиц призывается и к наследованию по закону); российским и иностранным юридическим лицам, существующим на момент открытия наследства. Кроме того, наследниками по завещанию могут быть Российская Федерация и ее субъекты, муниципальные образования, а также иностранные государства и международные организации. Думается, что в перечень наследников по завещанию может быть включена иностранная организация, не являющаяся юридическим лицом в соответствии с нормами "собственного" права (ст. 1203 ГК), хотя законодатель об этом не упоминает. Как видим, круг субъектов, которые могут призываться к наследованию, существенно расширен и включил в себя категорию, традиционно именуемую "иностранные лица"; 3) предметом завещательного распоряжения может быть любое имущество, которое окажется принадлежащим завещателю на момент открытия наследства, не изъятое из гражданского оборота (например, золото в самородках или в виде песка не может ни находиться в собственности, ни передаваться по наследству). При этом в состав наследства в соответствии со ст. 1112 ГК включаются и могут быть завещаны принадлежащие наследодателю на день открытия наследства вещи, иное имущество, в том числе имущественные права и обязанности. В условиях интенсивно развивающегося хозяйственного оборота наследственное имущество может заключать в себе движимое и недвижимое имущество, расположенное за пределами РФ, права, вытекающие из договора банковского счета с иностранным банком или иностранной страховой компанией, - все то, что можно условно обозначить как "заграничное имущество".
--------------------------------
<37> См.: Суханов Е.А. О третьей части Гражданского кодекса Российской Федерации // Вестник ВАС РФ. 2002. N 3.
В российской правовой доктрине и практике наследование традиционно трактуется как разновидность универсального правопреемства, при котором наследник при принятии наследства становится носителем прав и обязанностей наследодателя в целом и не может принять лишь их часть, а от остальных отказаться. Такая квалификация наследования восходит к классическому римскому праву, где в лице наследника видели продолжение юридической личности наследодателя <38>. Дореволюционный отечественный исследователь Г.Ф. Шершеневич писал, что "совокупность юридических отношений, в которые поставило себя лицо, со смертью его не прекращается, но переходит на новое лицо. За исключением... сравнительно немногочисленных отношений, все прочие сохраняют свою юридическую силу" <39>. Сходным образом давали определение наследования К.П. Победоносцев <40>, Б.Б. Черепахин <41>.
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Учебник "Римское частное право" (под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2004.
<38> См.: Римское частное право. Учебник / Под ред. проф. И.Б. Новицкого и И.С. Перетерского. М.: Юристъ, 1997. С. 222. Авторы цитируют отрывки из: Corpus Iuris Civilis Iustiniani: hereditas nihil aliud est, quam successio in universum ius quod defunctus habuerit (Digesta, 50.17.62); nostris videtur legibus una quodammodo persona heredis et illius qui hereditatem in eum transmittit (Novellae, 48).
<39> Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. Т. 2. М.: Статут, 2005. С. 330.
<40> См.: Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть вторая: Права семейственные, наследственные и завещательные. М.: Статут, 2003. С. 240.
<41> См.: Черепахин Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву. § 2, подпараграф 1 (Труды по гражданскому праву) // Классика российской цивилистики.
Комментариев нет:
Отправить комментарий